«Аскетика православия и аскетика йоги действительно похожи. Но это только на первый взгляд кажется. На самом деле разница огромнейшая, — сказал отец Викентий. — Православный подвижник, совершая подвиг, укрепляется в смирении, углубляется в видении своих грехов, своих недостатков, начинает плакать о своих грехах. А йог, когда занимается своими упражнениями, тем больше укрепляется в гордыне, превозносит себя, считая, что становится всемогущим. Такое поведение недопустимо, потому что Господь гордым противится, а смиренным дает благодать».

Такие разные на самом деле? 

У меня нет теологического образования и не я не достигла просветления в йоге. Но я родилась и всю жизнь прожила в православной среде и занимаюсь йогой достаточно давно, чтобы не видеть существующих точек соприкосновений. Давайте порассуждаем вместе. 

Какая цель-минимум у йоги? Избавиться от болезней, чтобы не отвлекать душу от совершенствования. Какой основной метод совершенствования души? Растворить свое Эго, убрать его с почетного пьедестала, с переднего плана, перестать считать себя центром Вселенной. Только избавившись от преобладания Эго можно очиститься от шелухи мелких страстей, обид, ненависти и презрения и воспринимать мир с той непосредственностью, радостью и любовью, которые присущи только маленьким детям. 

А какой же грех в православии самый страшный, самый тяжелый, самый непростительный, за который нужно каяться непрестанно и безостановочно? Нет, вовсе не убийство, не прелюбодейство и не чревоугодие. Самый ужасный грех – это гордыня. И ох как много верующих не знают об этом. Или знают, но не осознают. Ведь одно дело сказать на исповеди «каюсь в гордыне» и с чистой душой причаститься. А другое дело пойти после этого и зло обругать сына за немытую посуду, не пустить подчиненного в отпуск, чтобы не мнил о себе невесть что, жестко объяснить жене, где ее место в доме, и презреть соседа за пьянство. 

Разве гордыня и эго не одно и то же?

Смертные грехи в православии

Алчность приводит к умножению забот, ко внутренней злобе и замкнутости, а провоцирует страх утраты и гнев на возможных конкурентов и завистников. 

Блуд и обжорство являются формами сластолюбия. Они вызывают как телесное страдание, так и страдание души, так как предмет радости сластолюбца не является истинным благом. Борьба с пороком обжорства предполагает не столько волевое подавление позывов к пище, сколько размышление о ее истинном месте в жизни. 

Уныние — состояние беспредметного недовольства, обиды, безнадежности и разочарованности, сопровождающееся общим упадком сил. 

Десять «заповедей» йоги

Не могу здесь не привести выдержки из замечательной статьи А.С.Ригина «Безмолвие и свет», посвященной исихазму. 

Немного истории и философии исихазма

Это учение появилось в глубокой древности, задолго до того, как его основные принципы и методы были подробно разработаны и описаны в трактатах отцов церкви.

Так, в сочинениях Макария Египетского (IV в.) есть учение об «обожении» —  прикосновении божественного начала к человеку, преображающего душу и тело. Для подвижников это была не абстрактная идея, а факт их внутренней духовной жизни, реальность их духовной практики. Во время непрестанной молитвы ум освобождается от страстей и озаряется светом. Это приносит в душу особенный внутренний покой. Это не апатия или безразличие, а глубокая тишина и невозмутимость духа, отказывающегося от высказываний и проявлений. Такое состояние можно сравнить с гладкой поверхностью воды в безветренный день, оно наполняет душу радостью и блаженством. Это блаженство дает чистоту сердца и девственность души, ту цельность души, которая и есть целью духовной практики подвижника. 

Подлинным отцом исихазма считают классика византийской мистики Симеона Нового Богослова (949-1022 гг.). Именно ему приписывается авторство трактата «О трех методах сосредоточения и молитвы», который описывает методы практики, о которых мы говорили ранее — приняв сидячую позу и склонив голову к груди, подвижник намеренно замедляет дыхание и начинает произносить «Иисусову молитву», соединяя ее с ритмом дыхания и направляя в сердце, пока молитва не становится «самодвижущейся». 

Во второй половине XIII веке идеи Симеона Нового Богослова были развиты Никифором Исихастом (Никифором Уединенником), — итальянцем, принявшим православие и ставшим афонским подвижником; автором трактата «О трезвении и хранении сердца», где систематически излагается техника духовной практики исихазма. 

Основное развитие методов исихазма связано с именем настоятеля ряда афонских монастырей Григория Синаита (около 1250 — около 1330 гг.). В своей работе «О безмолвии и о молитве» Григорий Синаит пишет о двух стадиях иночества — монашеском делании (посты, подвижничество, удаление от мира и т.п.) и созерцании, состоящем в неделании. Созерцание, по Григорию Синаиту, имеет три стадии: 

— высшая ясность, трезвость («трезвение ума»), постижение сути всех вещей и созерцание своей собственной духовной сущности. 

Палама придал исихазму действительно философское обрамление, разработав учение о принципиальном различии сущности Бога, которая непроявлена и недоступна постижению, и самоизлучающихся энергий Бога, которые пронизывают весь мир, нисходя к человеку. Это несотворенное излучение Бога и есть тот нетварный Фаворский свет. При этом Палама ссылается на слова Дионисия Ареопагита о «неприступном свете» и Боге, как «сверхсветлой тьме», снова и снова утверждая принципиальную недоступность и трансцендентность этого света, входящего в сердце подвижника, «помыслы» (мысли) которого угасли, а душа пуста и прозрачна. 

Тема преображения, достигаемого с помощью света и нисхождения благодати, является центральной в аскетическом учении Григория Паламы. Он считал, что такое просветление духа, будучи достигнутым, должно затронуть и тело. Дух животворит плоть, преображая ее, ибо «тело — храм, в котором пребывает телесно вся полнота Бога». Путь к такому преображению — «безмолвная» или «духовная» молитва, о которой Исаак Сирин писал, что на первой стадии молитва состоит из слов, а на второй стадии она уже не имеет ни слов, ни формы. Это действительно безмолвная, сама собой происходящая или «самодвижущаяся» молитва, дающая подвижнику глубинный покой, тишину и причастность к нетварному свету божественных энергий. 

Преемницей Византии стала Русь. Идеи исихазма начали проникать сюда давно, с самого принятия христианства. Например, Антоний — основатель Печерского монастыря в Киеве — совершил паломничество на гору Афон, и прожил некоторое время в монастыре Эсфигмен (где позже настоятелем был Григорий Палама), обучаясь у афонских отшельников. 

Последователем исихазма был Сергий Радонежский. Лучшие подвижники православного мира Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский, Амвросий Оптинский, Игнатий Брянчанинов мыслили и чувствовали во многом так же, как и Палама, который верил в то, что человек может взойти к Богу, верил в то, что человек не должен смиряться с собственным несовершенством, а должен преодолевать его.

Я не преследую цель доказать, что в православии используются элементы йоги. Это было бы не разумно, равно как и сравнивать несравнимое – йогу и религию. Это два совершенно разных пути. Но, мне кажется, что они проходят параллельно и ведут к одной цели. Поэтому и методы самосовершенствования, духовные практики, способы созерцания, избавления от Эго или гордыни сходны. Разве это не свидетельствует об их эффективности?

Если высшая цель религии, в данном случае православной,  привнесение в душу частицы света Божьего, раскаяние в грехах и пестование безграничной любви к Богу в сердце, то я православная. Потому что люблю Бога всем сердцем и вижу присутствие Его во всем, что есть на земле, и стремлюсь дарить всем существам – живым и неживым – радость и свет Господней любви.  Разве это не йога в том высшем понимании этого слова, которое означает ЕДИНСТВО?